Камешек в жерновах - Страница 34

— Ты забыл? — поднял голову Леганд. — Ведь я рассказывал. Арбан мог попасть куда угодно, хотя это и стоило ему серьезных усилий. Ведь он не был богом. Единственным условием было, чтобы там, куда хотел попасть, он предварительно пролил немного крови. Где-то в этих местах, возле высокого холма, посередине густого леса у Арбана был дом. Не та его хижина, что возле Дары, а настоящий дом! Башня с лестницей, наверху три комнаты, кухня во дворе, сарай для лошадей… Я бывал у него пару раз. Пил ктар. Настоящий ктар! Не то что теперь. Да и вообще, пробовал хоть кто-нибудь из вас ктар, приготовленный демоном?…

— Послушай, Леганд! — совсем уж тепло улыбнулась Линга. — Агнран начал брюзжать, когда прожил больше лиги лет. А за тобой такая привычка давно уже водится?

Саш лежал на дне лодки или сидел на корме, бродил по берегу, когда друзья находили пустынные места для стоянок, и думал, что за все время его путешествия по Эл-Лиа не было еще столь долгого спокойствия. Прошедшие боль и ужас горящей арки не забылись — ушли на время в тень. Саш даже специально старался не думать об этом, потому что всякий раз, когда вспоминал те несколько шагов до горящей арки, судорога начинала сводить руки, боль кривила лицо в гримасу, в горле пересыхало, и даже прохладная вода Динны не могла утолить его жажду… Саш не знал, что испытывают его друзья, но молчание прибилось к ним в дороге и теперь делило с ними почти каждое мгновение путешествия. Берега реки оставались пустынными, иногда попадались заброшенные деревни, темнели в траве перевернутые кверху килем лодки, но жители словно попрятались в глубокие норы. Тиир, сидел ли он на носу лодки или разводил костер на стоянках, с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее. Леганд словно пребывал в полусне, а Линга высматривала кого-то на берегу, порой ловко выхватывала острогой зазевавшуюся рыбу, с интересом обнаруживала на берегу растения, схожие с травами и деревьями деррских лесов. Иногда она сталкивалась взглядом с Сашем и никогда не отводила глаз. Так они и застывали, пока Леганд или Тиир по тому или иному поводу не выводили их из оцепенения.

В конце второй недели пути, когда горы ребристыми громадами вонзились в тяжелые облака, а река замедлилась, остепенилась и явно собралась вновь поворачивать к югу, Тиир направил лодку к деревеньке в три дома, которые напоминали груды плавника, вынесенные половодьем на песчаный берег. Заскрипел киль о дно, брызнули серебристыми искрами в сторону мальки. Тиир спрыгнул на берег, прихватил сверток с оружием и, показав на крайнюю избу, сказал:

— Нам сюда.

Саш ступил на берег последним, почувствовал враждебные взгляды из домов, невольно шевельнул плечом. Меч был на месте. Вблизи дома уже не казались несуразными, просто выловленные из воды стволы деревьев грудами были приставлены к бревенчатым стенам, сушились под лучами Раммы, — видимо, для отопления жилищ долгой зимой.

— Враг в последнем доме, — шепнула Линга, поежившись. — Правда, мне кажется, что он и сам боится.

Тиир занес руку, чтобы ударить в покосившуюся дверь, но она распахнулась прежде удара. Коренастый старик высунул в щель сначала бороду, затем крючковатый нос, прищурился, окинул взглядом берег, присмотрелся к лодке, к Леганду, приподнял брови, разглядев Лингу, безразлично скользнул глазами по Сашу и, наконец, уставился на Тиира.

— Рыбаки мы, — с трудом понял Саш речь принца. — Хотим оставить лодку. Совсем. Охотиться будем. В Мглистых горах. Возьми лодку, хозяин. За еду.

— Рыбаки? — с сомнением переспросил старик, соскочил с порога на деревянную колоду, оказавшись еще меньшего роста, чем на первый взгляд, засеменил босыми ногами, торчащими из-под серой рубахи, побежал к берегу.

— Садитесь! — показал Тиир на бревно. — Старик проверенный, вот только с памятью у него не очень. Шлямб его имя.

Старик на бегу обернулся, кашлянул, но уже в следующее мгновение занялся изучением лодки. Вытащил ее, кряхтя, повыше на берег. С трудом поднял валун размером с голову и водрузил его на скамью. Выудил из лодки острогу, подтянул так и не распутанную путниками сеть, весла и понес все это к избе.

— Рыбаки! — негодующе плюнул, встряхнув спутанную сеть.

Нырнул в избу, глухо загремел чем-то, пока не выбрался наружу с большим блюдом и кувшином, оплетенным прутьями.

— Рыбаки! — повторил с возмущением и поставил блюдо на песок у ног Тиира.

— Смотри-ка! — улыбнулся принц. — Как ждал нас, печеная рыба с лепешками!

— Рыбаки! — как заведенный брякнул старик, выпалил еще несколько непонятных слов, затем вдруг перешел на странный, ломаный валли и принялся бубнить, обращаясь к Леганду как к самому старшему. — Говорил я Снарку, испортят мне сеть! Кто ж ее путаной в воду бросает? Кто ж сетку-поставку за лодкой волочит? Ваше счастье, что рыбаков почти не осталось — от егерей прячутся. Увидели бы — или бока за такое намяли, или старосте донесли! А там уж и до егерей недолго. Это я, старик, егерям без надобности, а если кто сетку может бросать или острогой бить, так эти тут же на бирку да в учет. А там уж как одно к другому приложится. Говорил я Снарку, испортят сетку, да и что говорить — никакой из принца рыбак, никакой!

— Из какого принца? — поперхнулся Тиир. — Что еще тебе наболтал старый конюх?

— А ему болтать и не пришлось ничего, — язвительно хмыкнул старик. — Да и что болтать, старик Шлямб слепой совсем, едва рассмотрел на излучине реки, что его лодка с людьми чужими тащится. Не дарджинцы, нет, даже ты, Тиир, загорел так, что словно белка горная выглядишь. Нельзя с такими рожами в деревни заходить, даже к берегу приставать не стоит! Шлямб и глухой к тому же, проверенный, вот только с памятью у него плохо. Совсем плохо с памятью, не помню, сколько уж годочков минуло, как на этом же самом месте малец один в дорогой одежде с ладьи спрыгнул. Полкотелка ушицы у меня стащил, а потом в горы подался. С нечистью сразиться ему захотелось! На собачек здоровенных поохотиться решил. Я еще потом вместе со стражниками, что через полдня за мальцом прибыли, по следам ходил, из нечистого места его вытаскивал. Все забыл старый Шлямб, все…